Ляшенко. Богатырь науки

Улицу проложили в середине 60-х годов. Тогда, в эпоху тотальной секретности, мало кто из горожан знал, чем занимался Василий Ляшенко (1903-1961). Да и мемориальная доска почти ничего не объясняла – учёный из ФЭИ, и всё. В чём величие и значимость, непонятно. Только в 90-е годы стало известно, что он один из основателей новой науки – радиационного материаловедения.

Чтобы сталь не распухала

Когда учёные стали заниматься радиоактивными материалами, заметили, что радиация вредно влияет на металлы. Кристаллическая решетка стали деформируется, в металле появляются дырки, как в сыре, этот эффект назвали «распуханием». Значит, нужна такая сталь, чтобы её радиационные повреждения были минимальными, а ещё лучше – чтоб она вообще не страдала. Главное, что сделал Василий Саввич Ляшенко в науке – он понял механизм радиационного воздействия на различные материалы и искал способы ему противодействовать.

«Он стоял у самых истоков ФЭИ , — объяснял мне старший научный сотрудник ФЭИ Владислав Александрович Соловьев , работавший вместе с Ляшенко в 40-50-е годы. — Лейпунский, Блохинцев, Бондаренко были генераторами научных идей. Малых – главным технологом, а Ляшенко – материаловедом. Учёные-физики определяли, что нужно сделать, Малых – как воплотить их идеи, а Ляшенко отвечал за материалы для этих работ. Проще говоря, он решал, из чего делать твэлы, контуры, корпус реактора и т.д.» .

Он родился в 1903 году на Украине. Его отец варил сталь на заводе имени Коминтерна в Днепропетровске, что повлияло на выбор профессии сына – он поступил в металлургический институт в Днепропетровске, потом перевёлся в Ленинград. Там пошёл в науку, увлекшись алюминиевыми сплавами – основой самолётостроения. Ничего моднее авиации тогда не было.

В 1939 году он стал заведующим кафедрой авиационного материаловедения авиационного института в Куйбышеве (Самара). Во время войны работал над созданием новых алюминиевых сплавов для самолётов. За успехи, достигнутые на этом направлении, в 1945-м получил свой первый орден «Знак почёта».

А через три года ему, уже маститому специалисту по металлам, поручили составить урановые и плутониевые сплавы для ядерных зарядов.  В группу Ляшенко, направленную в самый секретный город СССР Арзамас-16, и попал тогда выпускник техникума Владислав Соловьев.

Владислав Александрович вспоминал о сложностях и опасностях той работы: «Для сплавов были необходимы вакуумные камеры, их изготавливали из стекла. В спешке не обходилось без происшествий. Стеклодувы для горелок использовали генератор паров бензина. Когда бензин испарялся, надо было загружать сосуд заново. И однажды стеклодув не дождался, когда сосуд остынет, стал заливать в него бензин. Он вспыхнул. Начал гореть письменный стол. Комнату и коридор затянуло дымом. Кто схватился за огнетушитель, кто за асбестовую ткань. Но ближе всех к очагу пожара оказался Ляшенко. Он схватил горящий генератор голыми руками и выбросил его за окно, разбив стекло. Василий Саввич получил ожоги, но это не остановило работу».

Задание правительства выполнили в срок, необходимые сплавы для начинки атомной бомбы были изготовлены, и за это Василий Ляшенко получил премию Совета министров СССР. Вот что об этой работе пишут специалисты: «Была достигнута главная цель — стабилизация фазового состояния плутония, имеющего шесть различных по свойствам кристаллических модификаций, и получение радиационно-стойкого материала с оптимальными  физико-химическими свойствами для атомной бомбы».

После этого в 1950 году его перевели в лабораторию «В» (будущий ФЭИ), где Василий Саввич возглавил материаловедческий отдел. Здесь же он защитил докторскую диссертацию на основе исследований, сделанных в Арзамасе-16, «Природа сплавов урана и его некоторых аналогов». Эту работу называют классическим трудом по атомному материаловедению.

В лаборатории «В» ему пришлось заниматься абсолютно новым для себя делом: реакторным материаловедением.  Это был самый передовой рубеж науки, ведь никаких сведений, например, о воздействиях жидких радиоактивных  сплавов на стальные трубы вообще не существовало. Именно Ляшенко заложил фундамент радиационного  материаловедения, создав первоклассную, самую крупную в стране горячую материаловедческую лабораторию. Под его руководством создавались новые сорта экспериментальных сталей для жидкометаллических контуров реакторов. Под его началом изготовлялись материалы для твэлов Первой в мире АЭС и многое другое.

А ещё он был хорошим преподавателем. Его лекции были яркими, образными, о сложном он умел говорить просто, доходчиво. В МИФИ читал курс «Конструкционные материалы для ядерных реакторов». В 1952-м стал первым штатным профессором обнинского филиала МИФИ, организовав кафедру материаловедения и металлофизики.

Мастер на все руки

В начале нулевых мне довелось встретиться с вдовой Ляшенко, Еленой Ивановной , увы, ныне покойной.  Она показывала мне старые пожелтевшие газеты со статьями о муже.  В одной из них приводились воспоминания высококлассного механика М.С. Мичурина о В.С. Ляшенко: «Сам всегда в кипении мыслей и дел, он умел передать эту увлеченность своим товарищам по работе. Быть равнодушным рядом с Василием Саввичем было стыдно, просто невозможно… Он был не только ведущим специалистом по вопросам материаловедения. Он был просто очень умным человеком с большой душевной теплотой, с чувством доброго юмора, вежлив, всё это сразу делало его центром любого общества» .

Помню, спросил, каким он был в семье. Елена Ивановна, не раздумывая, ответила: «Идеальным! Друзья, бывает, спрашивают: вот ты уже многие годы одна, счастлива ли? Я счастлива, меня всю жизнь окружали и окружают замечательные люди, а Василий Саввич был самым достойным» . Елена Ивановна показала старую цветную фотографию, на ней две девочки в новогодних маскарадных костюмах. С этой карточкой связана целая история. За день до новогоднего утренника выяснилось, что у дочерей Ляшенко нет костюмов для праздника. Они уже спали, а Василий Саввич сел за швейную машинку и к утру сотворил два наряда, для старшей дочери — китайский, для младшей — русский.

— Он умел шить ? – удивился я.

— Он умел всё , — с гордостью ответила Елена Ивановна.

Попытался узнать, как начался их роман. Елена Ивановна старательно уходила от ответа, говорила, о чём угодно вплоть до белых некрашеных чулок, которые выдавали студенткам Куйбышевского авиационного института, где она училась во время войны. Но личная тема — закрыта. Одно только сказала: «Василий Саввич был завкафедрой, а я — его студенткой, на 14 лет моложе. Свадьбу сыграли 23 мая 1945-го, перед защитой диплома» .

Елена Ивановна вспомнила, как они приехали в Обнинск, правда, у закрытого городка тогда было другое название: поселок механического завода. « Несколько семей учёных привезли сюда на трёх автобусах. Нас встретила комендант жилого микрорайона и предложила выбрать квартиры самим, кому что понравится. Нам глянулась двухкомнатная, а она говорит: «У вас же ребёнок есть, берите трёхкомнатную! »

Ляшенко был могучим человеком богатырского телосложения. Казался неуклюжим увальнем, но это впечатление обманчиво. Он освоил новомодный тогда теннис и отлично владел ракеткой, бодро бегая по корту. Любил прокатиться по Протве на байдарке, с удовольствием ходил на лыжах – впрочем, в 50-е годы лаборатория «В» (ФЭИ) вся была спортивной.

Главное его научное детище – горячая материаловедческая лаборатория — была пущена в 1960 году, а через несколько месяцев Василий Саввич, никогда ранее не болевший, не знавший, что такое больничный лист, умер. Официальный диагноз — рак желудка.

Выявили болезнь случайно. Учёный, чувствуя, что с желудком что-то не так, решил съездить на минеральные воды в Чехословакию, в Карловы Вары. Перед поездкой прошёл обследование, после которого его срочно госпитализировали. Но было уже поздно.

Елена Ивановна рассказывала, что хирург после операции заявил ей: «Ваш муж получил большую дозу облучения на работе, его дни сочтены» . Многие эксперименты в горячей лаборатории Василий Саввич проводил сам, хотя и не обязан был. Зная о том, что опыты опасны для здоровья, он не рисковал сотрудниками, а вот себя не щадил.

А.Собачкин